С.Мрожек. В открытом море
Перевод С. Свяцкого
Изд-во "Арт-Флекс", "Вахазар", 2001
OCR & spellcheck: Ольга Амелина, декабрь 2005


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Т о л с т ы й |
С р е д н и й } потерпевшие кораблекрушение.
М а л ы й     |
П о ч т а л ь о н.
Л а к е й.

Действие совершается в течение одного акта при одной и той же декорации. Плот в открытом море. Трое
мужчин в элегантных черных костюмах: краешек платочка, торчащий из кармана пиджака. Каждый сидит
на своем стуле. В отдалении на плоту — сундук.

Т о л с т ы й. Я голоден.
С р е д н и й. Хочется есть.
М а л ы й. Может, осталось что-нибудь из запасов?
Т о л с т ы й. Мы съели последние крохи.
М а л ы й. Там, кажется, было немного телятины с горошком...
Т о л с т ы й. Телятины нету.
С р е д н и й. Я согласен съесть что угодно.
М а л ы й. Я тоже.
Т о л с т ы й. Что угодно... Давайте будем реалистами... Скорей уж...
С р е д н и й. Мне все равно!
М а л ы й. Вы сами сказали, запасы кончились. Что вы имеете и виду?
Т о л с т ы й. Я имею в виду не что угодно, а кого угодно...
С р е д н и й (смотрит направо, налево, назад). Я, признаться, не вижу...
М а л ы й. Я тоже, откровенно говоря, никого не вижу, кроме... (Умолкает внезапно.)

Пауза.

Т о л с т ы й. Нам придется съесть одного из нас.
С р е д н и й. Съедим!
М а л ы й (горячо поддерживая). Да, да, съедим!
Т о л с т ы й. Господа, не будем детьми! Уясните, пожалуйста, себе, что мы не можем все кричать одно и то же «съедим». В такой ситуации один из нас должен сказать: «Пожалуйста, угощайтесь».
С р е д н и й. Кто?
М а л ы й. Кто?
Т о л с т ы й. Вот об этом я и хочу у вас спросить.

Все в замешательстве молчат.

Взываю к чувству товарищества. К хорошему воспитанию, наконец.
С р е д н и й (указывая пальцем в небо, словно это его вдруг страшно заинтересовало). Чайки, вон, вон!
М а л ы й. Может, это покажется вам эгоизмом, грубостью. Но я всегда думал только о себе. Скажу откровенно, еще в школе я съедал завтрак сам и никогда ни с кем не делился.
Т о л с т ы й. Это очень плохо. Но как быть? Бросим жребий.
С р е д н и й. Великолепно.
М а л ы й. Лучший выход.
Т о л с т ы й. Жеребьевку произведем по следующей системе: один из нас назовет какую-нибудь цифру, потом другой назовет другую. Потом я, тоже вслух, назову цифру. Если в сумме получится нечетное число, то жребий падает на меня. Вы съедаете меня. Если в сумме окажется число четное, то будет съеден один из вас.
С р е д н и й. Нет... Я, собственно, всегда был противником азарта.
М а л ы й. Что будет, если вы ошибетесь?
Т о л с т ы й. Я вижу, господа, вы мне не доверяете. Ничего не поделаешь.
С р е д н и й. Давайте искать другой выход. Мы люди цивилизованные. Жребий — пережиток пещерной эпохи.
М а л ы й. Предрассудок.
Т о л с т ы й. Хорошо, можем устроить всеобщие выборы.
С р е д н и й. Мысль неплохая. (Толстому.) Вы не согласитесь баллотироваться со мной по одному списку? Это упростит кампанию.
М а л ы й. Парламентаризм изжил себя.
Т о л с т ы й. Итак, свободные выборы!
С р е д н и й. При тайном голосовании.
М а л ы й. Никаких блоков! Каждый выступает сам за себя.
Т о л с т ы й (встает, вынимает из сундука цилиндр). Вот шляпа. Бросим туда бюллетени с фамилией кандидата.
М а л ы й. У меня нет ручки.
С р е д н и й. Мы одолжим вам свою.
Т о л с т ы й (достав автоматическую ручку из кармана). Пожалуйста!
С р е д н и й (потирая руки). Голосовать! Голосовать!
М а л ы й. Минуточку. Раз мы устраиваем выборы, как все цивилизованные люди, мы не можем обойтись без предвыборной кампании, которая во всех цивилизованных странах предшествует самой процедуре выборов.
Т о л с т ы й. Если вы так настаиваете...
С р е д н и й. Давайте произносить речи, только, пожалуйста, не затягивать!
Т о л с т ы й (встает со стула, стул выдвигает на середину плота). Начинаем митинг. Кто первый на трибуну?
С р е д н и й (Малому). Может быть, вы?
М а л ы й. Я предпочел бы после... Ораторских способностей у меня никогда не было.
Т о л с т ы й. Но это было ваше предложение.
С р е д н и й. Да, это вы навязали массам политиканство, митинг. Вот теперь и начинайте.
М а л ы й. Раз вы считаете, что это так необходимо... (Влезает на стул, как на трибуну.)

Двое других становятся перед ним. Толстый вынимает из кармана транспарант на двух палочках, протягивает
один конец Среднему. Разворачивает транспарант. На нем надпись: «Мы хотим есть!»

Хм... господа!
С р е д н и й (прерывая). Мы люди простые! Подмазываться к нам нечего!
Т о л с т ы й. Правильно! Всякие там сладкие словечки нам ни к чему! Нам нужна суровая правда!
М а л ы й. Друзья! Мы собрались здесь...
С р е д н и й (прерывая). Короче, короче!
Т о л с т ы й. Нам не терпится взяться за работу!
М а л ы й. Мы собрались здесь, чтобы поговорить о не терпящем отлагательства деле — о распределении продовольствия. Друзья, меня в расчет не берите. У меня жена и дети. На закате, сидя в саду, я качал детей на качелях, а жена в это время занималась вышиванием, пока не стемнеет! Господа, друзья! Видите вы эту идиллическую картину? Волнует она вас?
С р е д н и й. Это не аргумент. Когда речь идет об общем благе, сантименты тут ни при чем. Дети могут качаться сами.
Т о л с т ы й. Это даже здоровее.
С р е д н и й. Да-да! Здоровее! Пусть идут в парк на карусель, на качели... Нет, дети — это не аргумент.
М а л ы й. Но, друзья мои! Когда я был еще мальчиком, я строил честолюбивые планы. Это правда. Я недостаточно работал над собой и не достиг того, чего хотел. Но чувствую — еще не поздно. Многое можно еще наверстать, обещаю — я не буду больше останавливаться на полпути к цели. Да, у меня бывали минуты слабости, признаюсь. Я не верил в себя, ленился, временами терял надежду... но я еще наверстаю, клянусь, наверстаю... Я буду закалять волю, воспитывать характер, овладевать знаниями, пока не достигну всего, чего еще в силах достичь. Стану выдающейся личностью.
С р е д н и й. Громче!
М а л ы й. Стану выдающейся личностью!
Т о л с т ы й. Голый субъективизм.
С р е д н и й. Мы хотим есть!
Т о л с т ы й. Давайте, сударь, вместе. Раз, два...
Т о л с т ы й  и  С р е д н и й (скандируют вместе). Мы хо-тим есть! Мы хо-тим есть!
М а л ы й (утратив самообладание, почти плача). Не советую, господа, не советую... (Сходит с трибуны.)
С р е д н и й (отдает Малому свое древко транспаранта, сам влезает на трибуну). Братья-сотрапезники!

Толстый аплодирует, Малый хлопает тоже, но как-то неуверенно, шмыгая при этом носом.

Я человек неученый и распинаться перед вами не буду. Действовать — это другое дело. С юных лет я увлекаюсь кулинарным искусством. Не еда даже главное, нет! Я человек скромный, непритязательный и, откровенно сказать, не интересуюсь тем, что бы поесть. Ем все что попадается и — заметьте, пожалуйста, — в самых ограниченных количествах. Да что я говорю! Я вообще ничего не ем. Еще два-три года назад пожую, бывало, от случая к случаю что-нибудь раз в педелю, а теперь? Теперь с этим покончено навсегда, теперь радостью моей жизни стало приготовление пищи. Для повара нет ничего приятней, чем, натрудившись вволю, наблюдать за людьми, которые за обе щеки уплетают приготовленное им яство. Только такой награды мне и надо. Добавлю еще, что я специалист по мясным блюдам. Мои соусы не знают себе равных. Вот и все, что я хотел сказать.
Т о л с т ы й. Браво! (Аплодирует.)

Малый, впав в апатию, не реагирует. Средний сходит с трибуны и меняется местами с Толстым,
который в свою очередь влезает на трибуну.

С р е д н и й. Ура! (Смолкает.)
Т о л с т ы й (стоит, уперев руки в бока, смотрит вокруг, словно его окружает большая толпа. Взмахивает неожиданно рукой в фашистском приветствии). Привет вам, голодающие!
С р е д н и й (в восторге). Ура! Да здравствует! Урааа!
Т о л с т ы й (успокаивает его властным движением руки). Я скажу коротко, по-солдатски! Во-первых, я не хочу влиять на ваш выбор. Решите сами. Я всего лишь ваш слуга, и ваша воля для меня — закон. Съем все, что дадут. Во-вторых, нечего долго распространяться: я несъедобный. Я всегда был жилистый, костлявый и худосочный. Два ребра у меня железные, печень вырезана, одна нога короче другой. Насчет трихин я тоже не уверен. Умалчивать не стану. В-третьих, не люблю демагогии и хочу ясности: если меня не выберете, то мой будущий партнер получит бедро и окорок. Я удовольствуюсь остальным, включая, разумеется, язычок. Всем, у кого есть на него притязания, категорически заявляю: от языка мы не откажемся!
С р е д н и й. Браво, браво, веди нас, вождь!
Т о л с т ы й. Все. Я не люблю болтовни, не люблю философов, мучеников. Вперед!
С р е д н и й. Ура! Браво! Бис! Да здравствует!

Толстый сходит с трибуны, Средний и Малый сворачивают транспарант.

Т о л с т ы й (Малому). Вы довольны?
М а л ы й. Вы были великолепны! Только... Дело в том... что... Видите ли, я не ем окорока... Дурно влияет на желудок... Поэтому, если для вас это не составит разницы...
С р е д н и й (замирая перед Толстым по стойке «смирно»). Если позволите, примите мои поздравления... Ваша речь меня потрясла. Что касается языка, я полностью на вашей стороне.
Т о л с т ы й. Ну, предвыборная борьба закончена. Теперь — голосовать. (Ставит цилиндр посреди плота.)

Все расходятся в разные стороны и пишут что-то на бюллетенях, повернувшись друг к другу спиной. Толстый и Средний
посматривают на Малого. Толстый даже подходит к Малому, заглядывает через плечо. Тот вовремя замечает маневр и
прикрывает написанное рукой. Отдает перо Толстому.

М а л ы й. Большое спасибо.
Т о л с т ы й. Пожалуйста. Если захотите что-нибудь изменить, я к вашим услугам. (Отходит на другой конец плота.)

Теперь они вдвоем, Толстый и Средний, возятся со своими бюллетенями. Малый стоит все еще к ним спиной, смотрит на море.
Потом все одновременно поворачиваются, направляются к середине плота и бросают бумажки в цилиндр.

Давайте подсчитаем голоса.
С р е д н и й. Я само нетерпение. Ожидание обостряет аппетит.
М а л ы й. Можно бы потактичней.

Толстый опускает руку в цилиндр, поднимает голову и смотрит молча на Малого. Продолжительная пауза.

Что случилось?
Т о л с т ы й. Господа, нам придется объявить выборы недействительными.
С р е д н и й. Как так! Я голодаю.
М а л ы й. Хотите опорочить свободные демократические выборы?
Т о л с т ы й. В цилиндре четыре бюллетеня. Четыре! (Толстый, а теперь уже и Средний пристально смотрят на Малого.)
М а л ы й (невинно). Я говорил, парламентаризм изжил себя.
С р е д н и й. Что теперь будет?
Т о л с т ы й. Типичный кризис кабинета. Может быть, применим другой метод — просто-напросто назначим кандидата?
М а л ы й. Кто будет назначать?
Т о л с т ы й. Я бы с удовольствием взял на себя эту задачу.
М а л ы й. Как же! Так я и знал. Нет, об этом не может быть и речи!
С р е д н и й. Нехорошая история. С демократией ничего не вышло, диктатура не прививается. Нужно все-таки что-то придумать.
Т о л с т ы й. В таких случаях дело может спасти только готовый к самопожертвованию энтузиаст. Вспомним, что добровольцы выручали всегда, если выхода не было. (Снова готовится к речи.) Уважаемый коллега!..
М а л ы й. Нет, нет, предупреждаю: слушать не буду!
С р е д н и й. Да вы послушайте!
Т о л с т ы й. Уважаемый коллега! Все мы хорошо знаем, что невозможно затаить готовность к самопожертвованию, любовь к ближнему, чувство солидарности. С самого начала мы с коллегой заметили, что в вас есть что-то такое, что особенно выделяет вас: врожденное благородство, стремление быть полезным общему делу, отзывчивость... Правда, коллега?
С р е д н и й (горячо). В жизни не видел лучшего человека.
Т о л с т ы й. Мы счастливы, что общество может пойти навстречу вашему тайному чистому желанию. Вам хотелось запечатлеться в нашей памяти, быть оцененным по достоинству. Ваша скромность, альтруизм, ваша аппетитность...
М а л ы й. Не хочу...
С р е д н и й. Как, не хотите стать добровольцем?
М а л ы й. Нет.
Т о л с т ы й. Противопоставляете себя обществу? Пренебрегаете доверием коллектива? Не хотите?
М а л ы й. Нет.
С р е д н и й. Какая гнусность!
Т о л с т ы й. Отказываетесь категорически?
М а л ы й. Категорически. Слыть знаменитостью не желаю.
С р е д н и й. С сегодняшнего дня можете мне руки не подавать. Я считал вас честным человеком, патриотом нашего плота, а вы оказались негодяем. Прощайте! (Отходит в другой конец плота и поворачивается к Малому спиной.)
Т о л с т ы й. Да, мы в вас разочаровались. Честь для вас — пустой звук. Может быть, вы нам теперь предложите какой-нибудь выход — просим.
М а л ы й (с растущей надеждой). Выход? Пожалуйста. С детских лет я мечтал о всеобщей справедливости. Я жажду только справедливости, ничего больше!
Т о л с т ы й. Признаться, вы меня удивили.
М а л ы й. Почему?
Т о л с т ы й. Откуда у вас такая уверенность, что справедливость не обернется против вас, что не возникнет вновь ваша кандидатура?
М а л ы й. Это очень просто. С детских лет мне не везло, ничего мне не удавалось, все было против меня, и вот...
Т о л с т ы й. И вот вы считаете, что справедливость уравновесит сегодня все ваши предыдущие несчастья?
М а л ы й. Да.
Т о л с т ы й. Удивительно, но факт. На отсутствие справедливости, общечеловеческой всеобъемлющей справедливости, жалуются главным образом неудачники. Не кажется ли вам, что это просто попытка самооправдаться?
М а л ы й. Я еще не отказался. Я еще соглашусь при условии, что вы решите все справедливо. Справедливо.
Т о л с т ы й. Иначе говоря, при условии, что вы не будете съедены.
М а л ы й. Это инсинуации. Прежде всего я прошу справедливости.
Т о л с т ы й. Сядем, господа. Совершить все это трудно, но возможно.
С р е д н и й. Я с этим господином не разговариваю. (Все трое садятся, как в начале пьесы.)
Т о л с т ы й (Среднему). Дорогой коллега, мать у вас есть?
С р е д н и й (нерешительно). Как бы это сказать... А у вас, шеф?
Т о л с т ы й (воздев глаза к небу). Увы, я осиротел почти с пеленок. Бедные родители!
С р е д н и й (поспешно). Такая же история со мной. Откровенно говоря, родителей у меня не было вовсе.
Т о л с т ы й (Малому). А у вас?
М а л ы й. А у меня есть мать. Она оплакивает меня сейчас в одиночестве. Бедная мама!
Т о л с т ы й. Мне кажется, с точки зрения справедливости дело элементарное. Можно ли безо всякой причины обидеть сироту? Даже среди самых диких народов сирота считался всегда несчастнейшим из несчастных. Да, дорогой мой, да, если кто-нибудь из нас, сирот, будет сейчас съеден, это будет пощечина справедливости. Мало того что сирота, так еще пища!
М а л ы й (ошеломленно). Но...
Т о л с т ы й. Да, дорогой мой, это ясно как день. У вас есть мама, вам жилось всегда лучше. Не кажется ли вам, что пора морально расплатиться? Вы в неоплатном долгу перед сиротами. Перед теми, кто никогда не знал материнской ласки, домашнего уюта, не жил в достатке. Тем более вы только что сказали, что ваша мама давно вас оплакивает.
М а л ы й (в отчаянии ищет аргумент). Может быть, моей мамы тоже нет на свете. Последнее время она прихварывала. А я так давно не был дома...
Т о л с т ы й. Вы рассуждаете как ребенок. Какие могут быть этому доказательства! Хотя бы подобие доказательств?
С р е д н и й. Ну какие, а?
М а л ы й. Я говорю, она прихварывала, когда я уезжал. В последнее время столько разговоров о всяких современных болезнях...
Т о л с т ы й. Фантазерство, игра воображения. Ваша мама наверняка здоровехонька, дай ей Бог долгой-долгой жизни... А вот наши родители... (Среднему.) Вы помните эти длинные осенние вечера, когда, будучи детьми, мы бродили босиком, продавая спички прохожим?
С р е д н и й (приложив руку к глазам). Ах, лучше не вспоминайте. Лучше об этом забыть.
Т о л с т ы й. Помните вы дальнего родственника, тирана и скрягу, который у нас, полунагих, отбирал последний обрезок колбасы, чтобы сделать из него приманку для мышеловки?
С р е д н и й (с жалобным стоном). Призраки прошлого.

Толстый, повернувшись к Малому, молча разводит руками, словно хочет сказать: сами видите — ничего не сделать.

М а л ы й. Простите, мне кажется, я слышу голос в море. (Прислушивается.)
Т о л с т ы й. Стараетесь переменить тему... Что ж, человеческое страдание не вызывает у вас отклика. Ох уж эти маменькины сынки, только о себе и думают!

Слышен слабый голос.

С р е д н и й (тоном обвинителя). Когда он был маленький, у него был мячик.
Т о л с т ы й. Мячик и мишка.

Голос раздастся гораздо ближе.

Г о л о с. Помогите! Спаситеее!
М а л ы й. Я говорю правду. Совсем близко!
Г о л о с. Спаситеее!
Т о л с т ы й. Действительно, кто-то плывет в нашу сторону. Сироты всегда хуже всех информированы.
С р е д н и й (встает и вглядывается в море). Начальник, может, у этого человека есть пища. Я вижу, он гребет одной рукой, а в другой у него какой-то продолговатый предмет.

Толстый и Малый, встав с мест, тоже подходят к Среднему, который на краю плота.

М а л ы й. Да-да, это вполне возможно. Сколько бывало таких случаев: нес крестьянин поросенка на базар, по дороге упал в воду... Он судорожно прижимает одной рукой к себе поросенка — единственное свое достояние — и плывет, плывет...
Т о л с т ы й. Вот он, вижу его!
С р е д н и й. Это кто-то в мундире. Такие столуются в казармах.
Г о л о с (совсем близко). Спасите!

К плоту подплывает Почтальон, в мундире, в шапке, с кожаной сумкой на шее. Средний подает ему руку, втягивает на плот.

П о ч т а л ь о н. Большое спасибо.
С р е д н и й. У вас нет ничего съестного?
П о ч т а л ь о н. Ничего абсолютно. Я бы и сам перекусил. Меня смыло еще до завтрака. (Заметив Малого.) А, это вы! Вот какое совпадение!
Т о л с т ы й (заподозрив что-то). Вы знакомы?
П о ч т а л ь о н. Еще бы! Вот уже десять лет, как я ношу этому господину почту. Я не знал, что вы в море. Все сложилось просто великолепно. У меня для вас телеграмма.
М а л ы й. Телеграмма? Для меня?
П о ч т а л ь о н. Да, я шел в ваш домик на берегу моря, когда меня смыла волна. К счастью, я неплохо плаваю. (Роется в сумке.) Вот она.
М а л ы й (отходит в сторону, чтобы вскрыть и прочитать телеграмму.) Вы меня извините.
Т о л с т ы й (Почтальону, с растущей подозрительностью). Мундир у вас настоящий?
П о ч т а л ь о н. Настоящий, только мокрый. Вы понимаете, когда я упал в воду...
М а л ы й. Ура...
Т о л с т ы й. Что произошло?
М а л ы й (опомнившись). Господа, меня постиг тяжелый удар. Моя мама скончалась...
С р е д н и й. Вот тебе на!
М а л ы й. В связи с чем имею честь сообщить, что я тоже сирота. Теперь нам придется возобновить наши дебаты и продумать с самого начала вопрос о том, кого из нас нам предстоит съесть.
Т о л с т ы й. Я протестую! Это какая-то уловка! Вы заранее договорились с почтальоном!
П о ч т а л ь о н (с достоинством). Вы оскорбили меня при исполнении служебных обязанностей.
Т о л с т ы й. Сколько вы ему заплатили? Может, вы школьные друзья?
М а л ы й. Вы обвинили меня безо всяких на то оснований. Спросите у почтальона, был ли я с ним в сговоре.
Т о л с т ы й. Прекрасно. Спросим. Если он ответит «да», мы съедим вас безоговорочно. Если станет отрицать, тогда мы съедим его самого.
П о ч т а л ь о н. Как же это так? Едва человек прибыл, уже съедают. На что это похоже?
Т о л с т ы й. В том-то и дело. Вы нам очень подходите. Вы еще совсем свежий.
С р е д н и й. Начальник, давайте съедим обоих. Почтальон saute. Одного пустим на жаркое, другого употребим на закуску или на компот. Можно и замариновать. Или нафаршировать одного другим. Вкуснота!
М а л ы й (с надеждой). Может быть, почтальон не сирота. Мы покинутые, бездомные... Хорошо бы у него спросить.
Т о л с т ы й (размышляя над меню). Нет, из другого мне хотелось бы нацедить вина. Но разве получится бургундское из почтальона?
П о ч т а л ь о н (с готовностью поддакивая). Да-да, вы совершенно правы. Бургундское из меня, можно сказать, никакое, зато как почтальон я на высоте.
С р е д н и й. А как насчет Vin du Postillon? [вино почтальона (фр.)]
М а л ы й (Почтальону). Если вы дадите ложные показания и скажете, что мы в сговоре, я подам на вас жалобу в дирекцию почт и телеграфа.
П о ч т а л ь о н. Не беспокойтесь, у меня за плечами тридцать лет безупречной службы.
Т о л с т ы й. Не будем зря терять время. В сговоре вы с этим господином, да или нет? Если «да», значит, известие о смерти его мамаши сфабриковано заранее, тогда вы получаете почки, возможно, даже немного грудинки. Если же известие соответствует истине, тогда мы, три сироты, съедим вас как почтальона. Почта — учреждение публичное и должно служить общественному благу.
М а л ы й. Заклинаю вас, будьте непреклонны! Не поддавайтесь!
П о ч т а л ь о н. Исключено. Я работник со стажем, почками меня не купишь.
Т о л с т ы й. Кроме того, можем предложить еще бедро, но предупреждаю, на большее рассчитывать вам не приходится.
П о ч т а л ь о н. Нет, сударь (показывая на свои петлички), вы видите эти два скрещенных рожка? Честь этих рожков для меня превыше всего. До свидания, господа. (Прыгает в воду.)
М а л ы й. Нет-нет, не уходите! Подтвердите еще раз, что я невиновен. (Толстому и Среднему.) Теперь вам должно быть ясно, что с точки зрения справедливости условия у нас равные. Мы все сироты.
Т о л с т ы й (Среднему, равнодушно). Дорогой коллега, накройте, пожалуйста, на стол. Приборы в моем сундучке.
М а л ы й (пятится). Как же это?.. Сирота сироту?
Т о л с т ы й. Вы забываете, что существует еще другая справедливость — справедливость историческая.
М а л ы й. Как прикажете это понимать?
С р е д н и й (который меж тем открыл сундук). Начальник, дуршлаг тоже доставать?
Т о л с т ы й. Тот факт, что ни у кого из нас нет родителей, не ставит еще нас в равные условия. Следует сперва поразмыслить, кем были ваши родители.
М а л ы й. Боже мой, просто родители...
Т о л с т ы й. Ха-ха! Кем был ваш отец?
С р е д н и й. Начальник, чудо-печка понадобится?
М а л ы й. Мой отец? Конторский служащий, а что?
П о ч т а л ь о н (высунувшись из моря, ухватился за плот). Вы меня извините, я забыл о расписке. Вы столько тут наговорили мне про людоедство, что я совсем потерял голову.
М а л ы й. Где расписаться?
П о ч т а л ь о н. Вот здесь, пожалуйста.

Малый расписывается на квитанции.

П о ч т а л ь о н. Пришлось вернуться издалека. До свидания. (Уплывает.)
Т о л с т ы й. Итак, ваш отец был конторский служащий. Так я и думал. Вы знаете, кем был мой отец?
М а л ы й. Нет.
Т о л с т ы й. Это был простой неграмотный лесоруб, а у нашего спутника отца вообще не было. Мать зачала его на почве неприятностей, вызванных нищетой. Да, сударь. Удобно устроившись в чистом, теплом помещении, ваш папаша занимался бумажной волокитой в угоду аристократии. А мой отец рубил вековые сосны, предназначенные для изготовления бумаги, на которой ваш отец писал исполнительные листы для матери моего коллеги, у которого отца вообще не было. Как вам не стыдно!
С р е д н и й (достает из сундука и раскладывает на плоту кастрюли, вынул мясорубку, несколько раз повернул для пробы ручку).
М а л ы й (согласившись с ходом рассуждения, пытается защититься в пределах навязанной ему схемы). Но ведь я не имею с этим ничего общего!
Т о л с т ы й. Именно поэтому ту справедливость, которая велит нам сейчас пустить вас в пищу, мы называем исторической.
Г о л о с  и з  м о р я. Ваше сиятельство! Ваше сиятельство!
Т о л с т ы й. Что там опять, черт побери!

Над краем плота появляется голова старого лакея с седыми бакенбардами.

Л а к е й. Ваше сиятельство, как я счастлив, что вижу вас опять.
Т о л с т ы й. Что это значит?
Л а к е й (растроган до слез). Вы меня не узнаёте? Не узнаёте старого верного Иоганна? Ведь это я учил вас ездить на пони, когда вы были еще ребенком.
Т о л с т ы й. Прочь!
Л а к е й. Какое счастье! Мои старые глаза видят вас опять, ваше сиятельство. Все во дворце так обеспокоены! Когда пришло известие о гибели судна, на котором плыло ваше сиятельство, я не мог больше выдержать. Где ваше сиятельство, там и я, какова судьба вашего сиятельства, такова и моя. Прыгнул в море — плыву и вижу вас! Какое счастье!
Т о л с т ы й. Иоганн, приказываю тебе сию же минуту отцепиться от плота и утонуть!
Л а к е й. Слушаюсь, ваше сиятельство! Какое счастье, какое счастье! (Исчезает.)
М а л ы й. Нет, нет, добрый человек, не отцепляйтесь, залезайте сюда... Утонул.
Т о л с т ы й (как ни в чем не бывало). Итак, вы сами видите, историческая справедливость...
М а л ы й (возбужденно). Да, вижу! Так вы, значит, жили во дворце, разъезжали на пони!
Т о л с т ы й. Я, на пони? Я в детстве не то что о пони, о попоне и то был думать не в состоянии. Вы приписываете мне воспоминания из вашей собственной юности!
М а л ы й. Просто не подберешь слов! Не хотите ли вы сказать, что это я, я ездил на пони?
Т о л с т ы й. Разумеется, вы сами только что сказали об этом.
М а л ы й. Ну, знаете, дальше ехать некуда. Заявляю самым категорическим образом: никогда ни с каким пони я ничего общего не имел.
Т о л с т ы й. А я тем более. Мой отец и слова-то такого не знал. Ведь он был неграмотный.
С р е д н и й (наблюдает за этой сценой посреди кастрюль со сковородкой в руке). Бедный пони! Все от него отказываются. (Малому.) Не жаль вам животного? Что ни говори, а ему вы обязаны счастьем своего детства.
М а л ы й. Но этот лакей...
Т о л с т ы й. Какой лакей? (Среднему.) Вы видели тут какого-нибудь лакея?
С р е д н и й. Я? Да что вы!
Т о л с т ы й. Друг мой, с этой минуты я перестаю считать вас партнером по дискуссии. У вас галлюцинации.
С р е д н и й. Сумасшедший!
Т о л с т ы й. Как человек невменяемый, вы должны подчиниться руководству людей, которые знают, чего хотят. Вас следует исключить из общества. Самое лучшее — путем поглощения вас этим обществом. Коллега, накрывайте на стол.
С р е д н и й. Чайные ложки подать?
Т о л с т ы й. Разумеется. Обед по всем правилам.

Средний кладет ложечки.

С р е д н и й. Один или два ножа?
Т о л с т ы й. Два.

Средний кладет ножи.

С р е д н и й. Салфетки?
Т о л с т ы й. Конечно. Ведь мы люди культурные.

Пока шел этот диалог, Малый, отойдя на край плота, прячется за один из стульев. Средний кладет посреди плота большую
белую скатерть, со знанием дела размещая на ней приборы на две персоны. Толстый уже не обращает никакого внимания на
Малого. Он следит за тем, что делает Средний, время от времени говорит ему, что где положить, поставить. Изысканно накрытый
стол готов. Малый в отчаянии наблюдает за ними из-за стула.

М а л ы й (боязливо). Послушайте...
Т о л с т ы й (не обращая на него внимания). Нож и вилки подвиньте немного вправо.
М а л ы й. Послушайте... Я отравлен...
Т о л с т ы й. Компотницу ближе к середине...
М а л ы й. Честное слово. Мне не хотелось говорить об этом раньше, но мне стало вас жалко...
Т о л с т ы й (берет одну из вилок). Вычистить.
М а л ы й. Совсем не потому, что я хочу уклониться, просто я из человеколюбия. Сам люблю поесть и знаю, что обжорство может погубить человека. Если б я не был отравлен, я б ничего не имел против — пожалуйста, ешьте. Предупредить вас — мой долг.
Т о л с т ы й. Приступаем.
С р е д н и й. Слушаюсь, начальник. (Достает из сундука большой кухонный нож и брусок, то и другое должно быть подлинное, не бутафорское, начинает точить нож. Тут нужен настоящий неприятный, назойливо повторяющийся звук.)
М а л ы й (отступая на самый край плота). Не говорю, что это неизлечимо, но вы потерпите немножко, господа, день-два я полежу, и у меня это пройдет. Лягу здесь, в уголке, чтоб вам не мешать. Когда действие яда кончится, я вас извещу. Я не затем, чтобы увильнуть...

Средний ритмично точит нож. Толстый оценивающим взглядом окидывает скатерть, направляется к сундуку, достает
из него цветы и вазу, ставит цветы в вазу, помещает ее в центре скатерти. Делает несколько шагов в сторону. Прищурив
глаз, оценивает общий вид. Только теперь он доволен.

(С каждым словом теряя остатки уверенности.) Может, насчет двух дней я немножко хватил через край. Самое большее день. Вы знаете, господа, пословицу: отложи на завтра то, что можешь съесть сегодня, хе-хе-хе!

Средний пробует пальцем острие.

Ну, скажем, несколько часиков, один часик...
Т о л с т ы й. Пора.

Средний делает шаг в направлении Малого.

М а л ы й (поспешно). Хорошо, хорошо! Я согласен. Разрешите, я дам вам один совет. Совершенно бескорыстно...
Т о л с т ы й. По какому вопросу?
М а л ы й. Чисто профессиональный кулинарный совет. Не кажется ли вам, господа, желательным, чтоб я вымыл ноги?

Средний вопросительно смотрит на Толстого.

Т о л с т ы й. Действительно, вот не подумал. (Среднему.) Что вы на это скажете?
С р е д н и й (в нерешительности). Не знаю... Будет хрустеть на зубах... Пусть лучше вымоет.
М а л ы й (поспешно закатывая штанины). То-то и оно. Святые слова! Гигиена — основа здорового питания. (Почесывая ногу.) Бактерии простым глазом не разглядишь, но свербит невыносимо.
Т о л с т ы й. Верно подмечено. Чистота никому еще не повредила. Напротив, это залог здоровья и долголетия. Сейчас дам вам полотенце.

Малый садится на край плота, опускает ноги в море. Моет их.

М а л ы й. Итак, господа, вы бесповоротно решили меня того...
Т о л с т ы й. Мне казалось, что и так ясно.
М а л ы й. Вы только что говорили о самопожертвовании...
Т о л с т ы й. Да, говорил, самопожертвование — прекрасная идея.
М а л ы й (жадно вслушиваясь). Скажите еще что-нибудь на ту же тему.
Т о л с т ы й. В сущности, я обрисовал уже весь круг вопросов. Готовность к самоотдаче, самоотречение...
М а л ы й. Да-да, все это правда.
Т о л с т ы й (держит наготове полотенце). Вот видите, а вы не хотели мне верить.
М а л ы й. Видно, я был тогда еще неопытный, недозревший... Теперь вижу — в этом что-то есть.
Т о л с т ы й (тоном поощрения). Еще не поздно.
М а л ы й. Я поступил гадко, отбросив безоговорочно ваши аргументы.
Т о л с т ы й. По-видимому, вы не так уж циничны, раз у вас есть такие благородные чувства. Может, левая уже готова?
М а л ы й. Нет-нет, еще между пальцами. Итак, говорю это с полной ответственностью: во мне пробуждается другой, лучший человек... Кстати, господа, ваше решение неизменно?
Т о л с т ы й (теряя терпение). Сударь!
М а л ы й. Нет-нет, разумеется! О чем это я говорил? Да, другой, лучший человек. Это большая разница: одно дело — быть съеденным как жертва насилия, другое дело — быть съеденным как человек, который в силу самопожертвования... Короче говоря, быть съеденным вместе со своими внутренними благородными побуждениями... Только дайте мне слово, что это решено окончательно.
Т о л с т ы й. Честное слово.
М а л ы й. Видно, ничего не поделаешь... Так на чем я остановился? Ага, это дает чувство удовлетворения, свободы...
Т о л с т ы й. Наконец-то вы стали умнее. (Среднему.) Коллега, дайте мыло.
М а л ы й (распаляясь все больше). Только вы не думайте, что я безмозглое сырье... Это было бы мне неприятно.
Т о л с т ы й. Можете быть абсолютно спокойны: мы относимся к вам совсем не так. Напротив, вы останетесь в наших желудках, то есть в нашей памяти, как герой, светлая, бескорыстная личность. Левая, кажется, уже совсем готова.
М а л ы й (еще больше распаляясь). Разумеется, готова. Строго говоря, правая тоже чистая. Дайте полотенце, я выхожу.
Т о л с т ы й. Нет-нет, помойте еще правую ногу...
М а л ы й. Как вам будет угодно.
Т о л с т ы й. Я думаю, так лучше.
М а л ы й. Да, я первый принял это великое решение. Я первый решился пожертвовать собой для других.
С р е д н и й (смотрит критически). Сода тоже не повредила бы.
Т о л с т ы й. Обойдемся мылом. Подождем еще минутку.
М а л ы й. Ждать?! Когда я знаю, что вы голодаете?! Ни за что! (Пытается встать, Толстый его удерживает.)
М а л ы й. Теперь, когда я прозрел, ноги для меня не играют никакой роли. Пусть будут грязные!
Т о л с т ы й (подавая ему полотенце). Полотенчико... Вы уже созрели.

Малый встает, направляется на середину плота.

М а л ы й. Господа, спасибо вам. Наконец-то я стал полноценным человеком. Я открыл в себе те идеалы, которых мне так не хватало.
Т о л с т ы й. Очень приятно.
М а л ы й. И у меня есть свое достоинство. Какова обстановка? Нас трое, но только я один спасу остальных. Мне хотелось бы сказать вам еще небольшую речь о свободе.
Т о л с т ы й. Небольшую?
М а л ы й. Всего несколько слов.
Т о л с т ы й. Валяйте.
М а л ы й (переставляет один стул на край плота, забирается на него, как в начале, во время митинга). Свобода вообще ровным счетом ничего не значит. Только настоящая свобода имеет цену. Почему? Потому что настоящая свобода — это самая лучшая свобода. Где искать настоящую свободу? Давайте рассуждать логично. Если настоящая свобода — это не то же самое, что обычная свобода, то где искать тогда настоящую свободу? Совершенно ясно. Настоящая свобода — только там, где нет обычной свободы.
С р е д н и й. Шеф, а где соль?
Т о л с т ы й. Не мешать! В такую минуту... (Тихо.) В сундуке, на дне.
М а л ы й. Именно поэтому...

Средний заглядывает в сундук, поспешно возвращается к Толстому.

...Именно поэтому (эту фразу он будет повторять без конца, как испорченная пластинка, но не монотонно, а на разные лады, словно он мучительно думает, что же следует сказать дальше).
С р е д н и й (растроганный, говорит вполголоса, но довольно отчетливо). Шеф, я нашел телятину с горошком!
Т о л с т ы й. Тссс! Сейчас же спрятать!
М а л ы й. Именно поэтому...
С р е д н и й. Говоря откровенно, я предпочел бы горошек. А вы об этом знали?
Т о л с т ы й. Мне не хочется горошка, а впрочем...
М а л ы й. Именно поэтому...
С р е д н и й. Что — впрочем?
Т о л с т ы й (показав на Малого). Разве вы не видите, он уже счастлив?

Hosted by uCoz